В среду иранский парламент и мавзолей имама Хомейни подверглись одновременным нападениям со стороны ИГИЛ. Средства массовой информации по всему миру поспешили сделать из этого происшествия сенсацию, но при этом лишь гадали о том, кто и как организовал теракты. Между тем, имеющиеся факты позволяют сказать, что эта крайне нерезультативная акция – не выходка маргиналов, а начало нового этапа в попытках демонтировать иранский режим. Пушечным мясом для этого могут стать в том числе и иранские этнические и религиозные меньшинства.

Убить гардеробщика

Поразительно много времени потребовалось ИГИЛ, чтобы организовать в целом провальную операцию. Это удивляет, поскольку ИГИЛ и его организации-предшественницы изначально рассматривали Иран и его шиитских союзников как врага, а потому наверняка давно задумывались о таких действиях. Да и географически Иран уязвим перед ИГИЛ, и в силу близости от зоны конфликтов в Ираке и Сирии, и в силу проницаемости своих западных рубежей.

Даже несмотря на эти благоприятствовавшие факторы, атака на иранский парламент завершилась уже на входе в него, когда нападавшие были блокированы в приемной. Они не смогли войти собственно в здание парламента, а потому даже не сорвали заседание меджлиса, а лишь перестреляли посетителей в приемной. Похоже закончился и теракт в мавзолее имама Хомейни. Уже в гардеробе для обуви нападавшие были замечены, и хотя они смогли продвинуться дальше, чем группа в меджлисе, но никого кроме рядового персонала и паломников они убить не смогли. Третья группа нападавших и вовсе была нейтрализована ГБ на конспиративной квартире.

Столь скудные для ИГИЛа результаты, вероятно, следует считать результатом накопленного иранскими силовыми ведомствами опыта в борьбе с террором. Действительно, сразу же после революции 1979 г. органы безопасности нового режима столкнулись с масштабным террором в условиях политического противостояния и репрессий в отношении иранской оппозиции. Самая продолжительная и кровопролитная война у тегеранского режима развернулась с левой организацией «Моджахеддине хальк», она продолжалась все 1980-е и 1990-е, а последние отзвуки прозвучали уже в начале 2010-х гг. Были теракты против иранских властей и со стороны других организацией, правда, в основном на, так сказать, национальных окраинах, например, в Белуджистане или районах с арабским населением. Поэтому опыт у иранских силовиков был накоплен огромный. Он, вероятно, и сработал, несмотря на отсутствие в Иране многих  привычных для бывшего СССР и Европы мер безопасности – чего стоит одно отсутствие регистрации и, как следствие, неограниченная свобода перемещения даже для иностранных граждан, или фактическое отсутствие погранзоны в советском понимании слова!

Кто стрелял в Тегеране

Можно сделать некоторые предположения и относительно происхождения нападавших. Весьма вероятно, что следы нынешних терактов приведут к курдским суннитским экстремистам. Многими уже было отмечено, что в опубликованном видео предполагаемых нападавших на иранский парламент арабская речь террористов выглядит неестественно. Т.е. это – не диалект, что было бы логично, а очевидная фусха, книжный арабский. Некоторые иранские официальные лица вчера даже заявили, что террористы были жителями Ирана.

И действительно, ИГИЛ вряд ли послал бы на штурм Тегерана арабов, которые привлекали бы к себе излишнее внимание. Послать же курдских экстремистов, уроженцев самого Ирана, было бы не только логичным решением. Есть факты, указывающие на то, что ИГИЛ работал в данном направлении.

В частности, на протяжении последних пары лет иранская госбезопасность неоднократно сообщала о пресеченных попытках ИГИЛ развернуть деятельность в западных районах Ирана, преимущественно в местах проживания курдов. Самым, пожалуй, громким случаем было раскрытие сети ИГИЛ в Сенендедже, столице провинции Курдистан, в прошлом году. Впрочем, деятельность ИГИЛа была отмечена в иранских курдских районах еще осенью 2014 г. Уже тогда на улицах Бане и Сенендеджа появились мотоциклисты с флагами ИГИЛа.

Примечательно, что среди другого значительного суннитского меньшинства Ирана – белуджей, фактов деятельности ИГИЛа отмечено намного меньше. Т.е. суннитские экстремистские группы там активно оперируют, в частности, Джундулла, Харакат аль-Ансар, Джейш уль-Адль и пр., но воюют сами по себе.

Других значительных суннитских меньшинств в Иране нет. Есть, конечно, туркмены и иммигранты-афганцы, но проявлений экстремизма с их стороны отмечено не было. Сытые же по горло идеологией исламского правления шиитские граждане Ирана чаще просто отказываются от религиозности, но не переходят, скажем, в крайние формы суннизма и не вступают в ИГИЛ, в отличие, скажем, от граждан бывшего СССР.

Исламизация курдов

А потому довольно многочисленная этническая группа иранских курдов-суннитов, недовольных тегеранским правительством, является фактически безальтернативным вариантом для ИГИЛа, если бы он пожелал развернуть свою террористическую деятельность внутри Ирана. Звучит, действительно, несколько экзотично, учитывая давнишние стереотипы относительно курдов и известную пословицу, выражающую скептицизм относительно курдской приверженности исламу, мол, «среди неверных и курд — мусульманин».

Но, во-первых, пословица та сложилась скорее в отношении так сказать северных курдов, условно говоря, курманджиязычных, к которым относились даже йезиды. Однако в Иране и Ираке проживает как раз весьма отличная от них группа курдов, сораниязычная и в целом следующая суннитскому исламу.

Во-вторых, времена меняются и само явление курдского исламизма стало неотъемлемой частью социально-политического пейзажа в Ираке и Иране после того, как Багдад потерял контроль на северными районами страны в 1991 г. Достаточно вспомнить о такой группе как "Исламское движение Курдистана" и особенно вышедшей в 2001 г. из его недр группе «Ансар аль-Ислам» муллы Крекара. Этим спектр исламистских групп в Иракском Курдистане, конечно, не исчерпывался. Но "Ансар аль-Ислам" сыграла особенно выдающуюся роль, создав очаг, к которому в начале 2000-х собрались люди и  которым предстояло сыграть выдающиеся роли в последующей гражданской войне в Ираке, что стало началом для всей цепочки событий, включая создание ИГИЛ. Самым известным был Абу Мусаб аль Заркави. Более того, если изначально "Ансар аль-Ислам" была группировкой смешанной, курдско-арабской, то в дальнейшем она курдизировалась. То же касается и курдских исламистских организаций, возникших в дальнейшем.

Катализатором радикализации курдов Ирана, с одной стороны, стали войны в Ираке и Сирии, в которых активно участвовало иранское государство, а отношение иранских курдов к нему изначально было непростым. Ведь и первые вооруженные выступления против новосозданной Исламской республики имели место уже в 1979 г. именно в иранском Курдистане.

С другой стороны, в радикализации сыграла роль активность радикальных религиозных организаций из арабских монархий Персидского залива в де-факто независимом соседнем Иракском Курдистане, включенном во внутрииракское противостояние с шиитским и связанным с Ираном правительством в Багдаде. Плюс имели и имеют место мощные медиа-кампании, финансируемые консервативными арабскими режимами, а потому имеющие не просто оппозиционную по отношению к шиитскому иранского государству направленность, но и религиозный компонент. В результате, прошлой осенью в населенном курдами городе Мехабаде в иранской провинции Западный Азербайджан можно было наблюдать, как местные курды твердо верят даже такой «утке», что, мол, йеменские хуситы по наущению Тегерана запустили ракеты по Мекке и Медине.

Поэтому суннитский курдский радикализм давно стал актуальным вызовом для иранского государства. Светский курдский национализм левого толка, воплощенный в Демократической партии Иранского Курдистана, Комале или в более недавние годы в осколке ПКК, партии ПЖАК, не то, чтобы исчез. Но дух времени сейчас иной, и на сцене давно уж заправляют куда более религиозные силы.

Действуют эти силы не в вакууме, а взаимодействуя с иностранными государствами и другими политическими силами. Тегеранские власти уже заявили, что аффилированы эти экстремистские группы с теми региональными государствами, которые активно используют религиозные мотивы в своей внешней политике, т. е. консервативными арабскими режимами Ближнего Востока, которые поддерживают отличные отношения с Западом.

ИГИЛ и атом

В любом случае есть основания полагать, что события в Тегеране продемонстрировали, как проект ИГИЛ будет задействован для ослабления и в перспективе демонтажа иранского режима. Причин желать такого исхода у целого ряда региональных и глобальных государств предостаточно. Достаточно очевидно, что ядерная сделка не гарантирует, что Иран не создаст атомное оружие, но полностью зависит от доброй воли Тегерана. Последняя до сих пор была, но вполне возможно, что влиятельные круги в Иране могут придти к выводам о том, что выживут, лишь создав ядерное оружие.

Они не слепцы и видят, что произошло с Каддафи, демонтировавшим атомную программу, в то время, как любые политические эскапады в конечном итоге сходят обладающей ядерным оружием КНДР с рук. Тегеранский режим с самого начала своего существования поддерживал близкие отношения и с Каддафи, и с КНДР, а потому о разнице в бытии с ядерным оружием и без оного иранские руководители знают не понаслышке.

Есть и другой важный момент. Гарантированно демонтировать компоненты иранской атомной программы, способные обеспечить создание ядерного оружия, практически невозможно. Эта программа продвинулась слишком далеко, слишком многие технологии худо-бедно, но иранцы освоили, слишком много у Ирана и собственных ядерных объектов и собственных специалистов. В этом коренное отличие иранской атомной программы от аналогичных программ в Ливии, Ираке или Сирии. В последних такие программы были слишком «импортированными», собственных объектов, знаний и кадров было немного, несмотря на потраченные деньги. А потому закрыть такие программы или же уничтожить ударами израильской авиации можно было довольно быстро и гарантированно. То же касается и ракетных программ – ведь ядерное оружие не имеет смысла без наличия носителей.

В Иране ситуация иная. В плане локализации и освоения, или как говорят в Тегеране - «бумисази», технологий и оборудования Иран продвинулся довольно далеко, хотя и не столь далеко, как он утверждает, выставляя порой явные муляжи. Но вот такой характерный пример. Ливия и Иран купили себе советские подлодки. Каддафи взял попроще, проекта 641, Иран – посложнее, проекта 877. Как рассказывают злые языки, в Ливии функция этих подлодок свелась к демонстрации их наличия африканским делегациям, поскольку плавать на них не рисковали. В Иране же лодки активно плавают до сих пор, выходя даже в океан.

Но вернемся к теме. Так вот, демонтировать иранские атомную и ракетную программы можно, лишь демонтировав режим вместе со страной. И вполне вероятно, что некоторые оппоненты Ирана иного решения не видят. А потому делают то, что могут, и теми средствами, которыми располагают. Т.е., поддерживая экстремистов и не взирая на последствия. Выглядит дико, но вовсе не беспрецедентно для мировой политики и действий стран Запада и его арабских союзников. Не впервой ведь: вскармливание религиозных экстремистов в Афганистане для борьбы с СССР до сих пор без обиняков ставится в заслугу таким стратегам как Бжезинский. Хотя результаты такой политики впору сравнить с лечением простуды путем отсечения головы.

Словом, речь сейчас идет не о сценарии распада Ирана в стиле автономии а ля Пишевари и Мехабадской республики, а о дестабилизации режима. Если это будет делаться с участием экстремистских религиозных сил и неизбежным суннитско-шиитским противостоянием, то эта страна будет превращена во второй Ирак, Сирию или Ливию. Со всеми негативными последствиями для сопредельных государств, в том числе Азербайджана, который в перспективе может столкнуться с религиозным экстремизмом не только с севера, из Северного Кавказа, но и с юга, а в дальнейшем и с востока - со стороны Центральной Азии.

Примечание: Данный материал был подготовлен в рамках спецпроекта Azeri.Today: «Трибуна зарубежных экспертов»

Источник: Azeri.Today